- А я?

- Мы с тобой будем работать вместе.

- Рад это слышать, но прежде чем мы приступим, у меня есть вопрос.

- Какой?

- Почему ты не воспользуешься Яблоком?

Эцио, вздохнув, объяснил, как мог, свое решение.

Когда он закончил, Макиавелли внимательно посмотрел на него, достал черную записную книжку и что-то записал. Потом встал, пересек комнату, сел рядом с Эцио, и слегка стиснул его плечо. Такие проявления дружбы были у Макиавелли крайне редки.

- Приступим к делу.

- Я кое о чем подумал, - проговорил Эцио.

- О чем?

- В городе есть женщины, которые могут нам помочь. Нужно их найти и поговорить с ними.

- Тогда ты выбрал нужного человека. Я же дипломат.

Первую женщину подсказал Эцио Папа. Но с ней нелегко было говорить. Она держала роскошный салон на бельэтаже своего дома, окна которого выходили на все четыре стороны. Из них открывался вид на некогда великий город, ныне же он был частично разрушен, а частично великолепен - последние Папы тратили деньги на самовозвеличивание себя в глазах горожан.

- Не понимаю, чем могу вам помочь, - сказала она, выслушав их, но Эцио заметил, что она избегает встречаться с ними взглядом.

Если в городе есть сторонники Борджиа, мы должны о них знать, Ваша Светлость, нам нужна ваша помощь, - пояснил Макиавелли. - Но если мы узнаем, что вы нас обманули...

- Не угрожайте мне, юноша, - перебила Ваноцца. - Боже мой! Мы с Родриго были любовниками много лет назад. Прошло уже больше двадцати лет!

- Может ваши дети..? - начал Эцио.

Она мрачно улыбнулась.

- Наверное, вы задаетесь вопросом, как у такой женщины, как я, могло появиться такое потомство, - сказала она. - В них почти нет крови Каттанеи. Если только в Лукреции, но Чезаре... - она замолчала, и Эцио увидел в ее глазах боль.

- Вам известно, где он?

- Я знаю не больше вас. И не хочу знать. Я уже много лет не видела его, хотя мы жили в одном городе. Он для меня давно умер.

Очевидно, Папа стремился сохранить местонахождение Чезаре в тайне.

- Может ваша дочь знает?

- Если не знаю я, откуда знать ей? Сейчас она живет в Ферраре. Можете съездить и спросить ее, но дорога предстоит долгая, а Святой Отец запретил ей когда либо возвращаться в Рим.

- Вы с ней видитесь? - спросил Макиавелли.

Ваноцца вздохнула.

- Как я уже сказала, Феррара находится далеко на севере. А сейчас у меня нет желания путешествовать.

Она оглядела комнату, переводя взгляд со стоящих возле дверей слуг на клепсидру. Она приказала слугам не расходиться, и, казалось, хотела пойти к ним. Она постоянно растирала руки. Несчастная женщина, которой было не по себе, возможно потому, что она что-то скрывала или потому, что ей приходилось говорить о тех, о ком говорить ей не хотелось. Эцио точно не знал.

- У меня восемь - или было восемь - внуков, - неожиданно проговорила она.

Эцио и Макиавелли знали, что у Лукреции были дети от ее браков, но мало кто из них выжил. Ходили слухи, что Лукреция не относилась к беременности серьезно, и предпочитала развлекаться и танцевать до самых родов. Или таким образом она пыталась отдалиться от матери? У Чезаре же была дочь, Луиза, четвертый его ребенок.

- Вы их видите? - спросил Макиавелли.

- Нет. Луиза все еще в Риме, но думаю, ее мать сделала из нее больше француженку, нежели итальянку.

Женщина встала и слуги, как по команде, открыли богато украшенные двойные двери.

- Мне хотелось бы помочь вам большим...

- Мы благодарны за уделенное нам время, - поблагодарил Макиавелли.

- Есть те, с кем вы захотели бы поговорить, - заметила Ваноцца.

- Мы хотели посетить принцессу д'Альбре.

Ваноцца поджала губы.

- Удачи, - без осуждения проговорила она. - Тогда вам лучше поторопиться. Я слышала, она собирается во Францию. Возможно, если мне повезет, она придет со мной попрощаться.

Эцио и Макиавелли тоже встали и попрощались.

Выйдя на улицу, Макиавелли сказал:

- Думаю, нам придется воспользоваться Яблоком, Эцио.

- Не сейчас.

- Пусть будет по-твоему, но я считаю, ты поступаешь глупо. Пойдем к принцессе. К счастью, мы оба говорим по-французски.

- Шарлотта д'Альбре не уедет во Францию сегодня же. Во всяком случае, мои люди наблюдают за ее дворцом. Нет, есть еще кое-кто, с кем я хотел бы встретиться. Я удивлен, что Ваноцца ее не упомянула.

- О ком?

- О Джулии Фарнезе.

- Разве она сейчас живет не в Карбоньано?

- Мои люди доложили, что она в городе.

- Почему ты думаешь, что от нее мы узнаем больше, чем узнали от Ваноццы?

Эцио улыбнулся.

- Джулия была последней любовницей Родриго. Он обожал ее!

- Я помню, когда ее захватили французы. Он был в ярости. Глупые французы потребовали за нее три тысячи дукатов. Он бы заплатил за нее в двадцать раз больше. И он бы наверняка пошел на любую сделку с ними. Но я думаю, это вполне нормально, когда твоя любовница на сорок лет моложе тебя. Ты теряешь от любви голову.

- Это не помешало ему бросить ее, когда ей исполнилось двадцать пять.

- Да. К тому времени она стала для него слишком стара! Но нам надо спешить.

Они прошли по узким римским улочкам к Квиринале.

По дороге Макиавелли заметил, что Эцио чем-то встревожен.

- В чем дело? - спросил он.

- Ты ничего не заметил?

- Что именно?

- Не оглядывайся! - Эцио был немногословен.

- Нет.

- Думаю, за нами следят - женщина.

- И как давно?

- С тех пор, как мы уши из дворца Ваноццы.

- Кто-то из ее людей?

- Возможно.

- Одна?

- Думаю, да.

- Тогда мы справимся.

Постепенно, хотя они и торопились, они замедлили шаг, заглядывая в лавки, и даже остановились возле торговца вином. Там, делая вид, что пьет из стакана, Эцио увидел высокую, хорошо сложенную блондинку, одетую в хорошее, но неприметное темно-зеленое платье из какого-то легкого материала. Если придется, она сможет быстро двигаться даже в нем.

- Я ее вижу, - сообщил Эцио.

Они оба осмотрели стену напротив лавки торговца. Это было новое здание, возведенное в модном стиле - с большими выступающими камнями, разделенными глубокими пазами. В стену на равных промежутках были вставлены железные кольца, к которым привязывали лошадей.

И это было замечательно.

Они прошли в дальний конец лавки, но оттуда выхода не было.

- Нужно спешить, - сказал Макиавелли.

- Давай за мной! - отозвался Эцио, поставив на стол возле входа стакан. Несколько секунд спустя он уже взобрался на стену и был на полпути к крыше, Макиавелли отставал ненамного. Зеваки, разинув рот, смотрели, как двое мужчин, чьи плащи развевались по ветру, исчезли на крыше. Ассассины бежали, перепрыгивая через переулки и улочки, плитки черепицы падали вниз, разбиваясь мостовую, или просто шлепались в грязь, заставляя людей внизу отшатнуться в сторону.

Женщина не могла подняться вслед за ними по вертикальной стене, однако она без труда догнала их по улицам. Эцио увидел, что на ее длинной юбке есть длинный разрез до бедра, позволявший ей бегать, что она и делала, расталкивая всех на своем пути. Кем бы она ни была, она была хорошо обучена.

Но, в конце концов, они сумели оторваться. Тяжело дыша, они остановились на крыше церкви Святого Николая и легли на крышу, осматривая улицу. Казалось, что там не было никого подозрительного, но Эцио узнал в толпе двух воров Лиса, срезающих кошельки острыми ножами. Вероятно, двое из тех, кто не отправился в пригород, но об этом можно спросить Джильберто попозже.

- Спускаемся, - предложил Макиавелли.

- Нет, лучше остаться на крышах, к тому же нам недалеко.

- Похоже, она с легкостью нас преследовала. К счастью, нам попалась высокая стена, на крыше которой мы смогли сменить направление незаметно для нее.

Эцио кивнул. Кем бы она ни была, сейчас она наверняка пошла докладывать о своем провале. Ему бы хотелось, чтобы она была на его стороне. Сейчас же нужно было быстро попасть в дом Джулии, а потом покинуть район Квиринале. Возможно, придется попросить нескольких рекрутов прикрывать им спины в следующий раз. Сторонники Борджиа затаились, когда к власти пришел новый Папа, но лишь для того, чтобы усыпить его бдительность.